Иван Иванович Дедюков Родился 10 декабря 1924 года в деревне Мартыновская Озерецкого сельского Совета Тарногского района Вологодской области. Участник Великой Отечественной войны. В апреле 1947 года возвратился из армии на родину, и после недельного отдыха Тарногским РК КПСС был направлен на работу начальником в районное загот-зерно. В сентябре 1947 года поступил в Вологодский молочный институт на зооинженерный факультет, который закончил с отличием в марте 1952 года, получив специальность учёного зоотехника. В августе 1955 г. по направлению Вологодского Обкома КПСС в числе тридцатитысячников пошёл работать председателем колхоза «Прожектор» Тарногского района Вологодской области и работал в этой должности до марта 1957 г. В 1956 г. Защитил кандидатскую диссертацию в Ленинградском сельскохозяйственном институте и получил учёную степень кандидата сельскохозяйственных наук. С 1966 года связал свою жизнь с Вологодским молочным институтом. Работал доцентом кафедры организации с/х производства, деканом зооинженерного факультета проректором ФПК ВМИ. В 1990 ушел на заслуженный отдых. Работа Ивана Ивановича отмечена многочисленными  медалями и грамотами.

К началу Великой Отечественной войны мне исполнилось шестнадцать лет. После окончания 9 класса Тарногской средней школы Вологодской области во время летнего отпуска я работал в своём колхозе «Никановский» на разных сельхозяйственных работах. 22 июня, в воскресение, был ясный солнечный день. Все колхозники готовились к началу заготовки кормов. Было радостное праздничное настроение.

Одному из членов колхоза нашей деревни была организована помощь. Ему помогали сложить печь в новой квартире, и я вместе с взрослыми мужчинами помогал подносить глину. Работа эта была закончена примерно к 2 часам дня. Затем был организован для участников помощи праздничный обед. Было очень весело.

И вот около четырех-пяти часов один наш деревенский мужчина возвращался из магазина, расположенного в двух километрах от деревни (где работала единственная радиоточка) принёс известие о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Началась война. И тут сразу веселью был положен конец.

Это сообщение жителями деревни было воспринято по-разному. Мы, молодые ребята, не имея жизненного опыта, сообщение о начале войны восприняли восторженно. Думали, что эта война будет быстро закончена и Германия в ближайшие месяц-два будет разбита, эта победа нам представлялась очень лёгкой. Основанием для этого были частые сообщения в печати и радио о нашей экономической и военной мощи. Но вскоре мы  поняли, что ошибались.

Иначе восприняли это известие наши родители, мужчины, которым сразу же предстояло идти на войну, а также старики и женщины. Мужчины сразу стали задумчивы, сосредоточены, а некоторые даже грустные и неразговорчивые. Старики, предчувствуя тяжёлые времена, показывали определённую злость, что так неудачно сложилось окончание их жизненного пути, ну а женщины, больше всего, украдкой и открыто плакали, представляя свою нелёгкую жизнь без мужей, а особенно переживали многодетные матери. Малолетние дети многого не понимали, и их поведение почти не изменилось.

После начала войны с 22 июня и до 1 сентября я работал в колхозе на сенокосе и других сельхозработах. Затем снова продолжал учёбу в десятом классе Тарногской средней школы до июня 1942 года. После окончания школы и до призыва в армию снова работал в колхозе.

11 августа 1942 г. я досрочно был призван в ряды Красной армии. Это были тяжёлые годы для нашей Родины. Шёл уже второй год войны и враг оккупировал громадную территорию страны. Наша реакция на призыв была положительной. Мы верили в Победу и уже душой чувствовали, что мы будем основной силой на фронте.

После призыва я был направлен в Великоустюгское пехотное училище курсантом. Училище закончить не пришлось. В связи со сложившейся обстановкой на фронтах Великой Отечественной войны нас отправили в декабре 1942 г. на фронт в действующие войска Западного фронта.

Боевое крещение я принял в январе 1943 г. в условиях маневренной обороны на территории Калужской области. Я тогда был наводчиком 82 миллиметрового миномёта в составе 128 отдельной стрелковой бригады Западного фронта до мая 1943 г. С этого времени и до окончания войны, за исключением пребывания в госпиталях в течение трёх месяцев после ранения и контузии, я в составе различных частей и соединений с боями дошёл до Эльбы.

С мая 1943 г., после переформирования, был наводчиком в 199 Смоленской стрелковой дивизии 584 стрелкового полка Западного фронта до ноября 1943 г. Затем был контужен и с ноября 1943 г. до января 1944 г. находился на излечении в госпитале №2335. После выздоровления с января 1944 г. по февраль 1944 г. был направлен в 666 автоматный полк, 222 Смоленская СД. В феврале 1944 г. был ранен и до апреля 1944 г. находился в одном из госпиталей Северо-Западного фронта. Затем воевал во II Белорусском фронте 42СД, 472 АП работал в должности командира 76 мм орудия. Воинское звание – младший сержант. Указанные части и соединения входили по очереди в состав то 33 армии, то 49 армии.

Мой боевой путь в составе указанных частей и соединений проходил по городам и населённым пунктам начиная с городов Медынь, Юхнов Калужской области и дальше до городов Спас-Деменск, Починок, Ленино, Орша, Витебск, Минск, Гродно, Ломжа, Остроленка, Данциг, ст. Эспенкруг, Олива, Гарц. Я участвовал в Восточно-Прусской операции, в завершении окружения Кенигсбергской группировки немцев.

4 мая 1945 г., преследуя разбитые деморализованные остатки армий, мы встретились с передовым отрядом союзных войск – 2А (Англия) и 18АК (США). После встречи с союзными войсками наша 41 дивизия выступила за отходящими союзными войсками к установленной демаркационной линии и закрыла рубеж у г. Бансхоф.

За время наступательных операций мне с моими товарищами  пришлось форсировать реки, из них наиболее крупные: Лучеса, Проня, Бася, Днепр, Друть, Березина, Неман, Нарев, Висла, Одер. За успешные боевые действия на фронтах ВОВ 42 стрелковой дивизии было присвоено звание «Смоленской». За форсирование р. Днепр дивизия была награждена орденом Красного Знамени, а нашему 472 полку присвоено наименование – Верходнепровский. В дальнейшем дивизия была награждена Орденами Кутузова II степени и Суворова II степени. Бывшие солдаты и офицеры 42 стрелковой дивизии гордятся тем, что они в тяжёлые годы войны с боями прошли от Юхнова до Эльбы и с честью выполнили свой долг перед Родиной.

Моральный дух бойцов и офицеров был всегда высокий. Мы от души верили в нашу победу. Необходимость войны была вызвана освобождением нашей Родины и других оккупированных стран Европы – это понимали все. Поэтому войну воспринимали как необходимость и знали, что пока она не закончится нашей победой, нам на Родине не быть, чтобы возвратиться к мирной жизни, нам надо победить.

На протяжении всей войны легких боёв не было. Были очень тяжелые и наиболее удачные. Наиболее тяжелые бои были в обороне и в наступлении в период контратак немцев, обычно поддерживаемые танками и авиацией. Наша 76 мм пушка (ЗИС-3), где я был командиром орудия, почти всегда выдвигалась на танкоопасные места на прямую наводку (прямой выстрел пушки без траектории 600 м.). Значит, расстояние до немецких позиций должно быть не далее 600 метров. Это были всегда тяжёлые бои. Приходилось трудно. Дивизионная 76 мм пушка образца 1942 г. (ЗИС-3) имела следующие тактико-технологические данные: масса снаряда 6,2 кг; начальная скорость снаряда 680 м/с; максимальная дальность стрельбы – 13,3 км.; бронепробиваемость – 6-7см.; скорострельность выстрелов в мин. – 15; масса орудия в боевом положении – 1180 кг. Наиболее удачные боевые действия были в период массового отступления фашистов, когда преимущество во всем было на нашей стороне.

Описывать отдельные бои в коротком рассказе очень трудно. Поэтому я остановлюсь кратко на первом моём дне войны и последнем; на нескольких эпизодах.

Первый день войны у меня был недалеко от г. Медынь в направлении к г. Юхнов на территории Калужской области. Шел декабрь 1942 г. Мы в составе 128 отдельного батальона прямо с марша вступили в бой. Было раннее морозное утро, около минус 20 градусов. Наша огневая позиция 82 мм миномёта была расположена на опушке леса в составе одной из стрелковых рот. Когда мы прибыли на огневую позицию, немцы уже по нам вели огонь. Были большие потери. Вначале мы, восемнадцатилетние ребята, ещё ничего не понимали, не могли даже отличить по звуку, чей снаряд воет, пролетая над головой, свой или противника. Тяжело было первый раз видеть убитых и раненых своих товарищей. Кланялись и боялись каждого свиста пули. Невозможно было понять — отступаем мы или наступаем. Было очень жутко и даже страшно. Потом постепенно привыкли. Это оказывается, как потом мы узнали, была маневренная оборона. В итоге мы отошли на 20 км назад. После нескольких дней боев нас, оставшихся в живых бойцов, в составе 128 батальона отвели на переформирование.

Мне как рядовому труженику войны, как и каждому солдату, приходилось постоянно участвовать во многих тяжёлых боях. Однажды – это было на территории Польши – захлебнулась наша танковая атака. Нужно было преодолеть реку по мосту, но сделать это никак не удавалось. На противоположном берегу, на окраине горевшей деревни немцы закопали в землю самоходную пушку «Фердинанд» и вели по нашим танкам прицельный огонь.

Нашему расчёту было приказано: пользуясь лесистой местностью на нашем берегу и дымовой завесой от горевшей деревни, подкатить вручную пушку незаметно для противника на возможно близкое расстояние с боковой стороны к «Фердинанду» (для чего нам было выделено в помощь несколько человек из пехотного взвода) и прямой наводкой уничтожить эту огневую точку противника.

Когда пушку подтащили совсем близко к вражескому орудию, я сам лично несколькими выстрелами (подкалиберными и бронебойными) снарядами заставил «Фердинанда» замолчать. А наши тяжёлые танки в количестве пяти штук сразу форсировали реку по мосту и пехота за ними пошла в бой. Деревня была взята, противник отступил.

Особенно тяжелые бои пришлось вынести под г. Данциг: под непрерывным огнем корабельной артиллерии с моря, во время атак – стрельбой шестиствольных миномётов («скрипач») и другой  артиллерии, постоянных атак по пять-шесть раз в сутки. Немцы наступали на наши части. Запомнился один из эпизодов, произошедших на станции Эспенкруг, когда наша пушка была выдвинута вперёд пехоты (так как стрелять нам прямой наводкой мешала железнодорожная насыпь) и нам приходилось вести огонь по атакующему противнику; когда он подходил к нам на очень близкое расстояние до 150 метров, было очень тяжело. После сильного нашего огня и пехоты немцы откатывались назад. И такие напряжённые бои длились в течение четырех суток: и днём, и ночью. Снаряды приходилось подтаскивать к орудию ночью ползком. За время этого боя у нас в орудийном расчёте было ранено два человека из пяти. Поле четырех суток этих боёв на станции Эспенкруг, наша пехота была подменена новой дивизией, а мы перешли в наступление.

Самым радостным был последний наш бой 4 мая 1945 года в составе 42 Смоленской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова II степени стрелковой дивизии в составе 472 Верхнеднепровского артиллерийского полка, когда преследовали разбитые и деморализованные остатки фашистских войск. Мы подошли к г. Пархим (Германия). Это был последний опорный пункт врага на нашем пути. До окончания войны оставалось всего несколько дней. У нас было приподнятое настроение. Мощь наших войск была неописуема. По широкому асфальтированному шоссе, на подходе к городу, двигались нескончаемые колонны танков, десятки гвардейских миномётов («катюш»), другие виды артиллерии, где в одной из батарей 76 мм пушек, будучи в должности командира орудия, двигался и я. Гудело небо. Десятки наших самолётов в воздухе, и ни одного – вражеского. От такой картины душа радовалась. Такую силищу остановить даже на несколько часов было невозможно. Но фашисты, желая сдаться в плен союзным войскам, которые находились уже вблизи г. Пархим, решили задержать наши части и встретили нас сильным артиллеристским и пулемётным огнем. Мы были вынуждены прямо с марша вступить в бой. Бой шёл недолго, всего несколько десятков минут. Наш ответный удар был настолько силён, что длительное сопротивление немцев было бессмысленно. Фашисты, поняв это, сразу же, после первых залпов нашей артиллерии, сдались, и мы беспрепятственно сделали последние несколько залпов по врагу.

После этого боя для нашей части война уже была закончена

Невозможно рассказать в кратком изложении обо всём виденном и пережитом за эти тяжёлые годы. Было трудно. Кстати, за всё время пребывания на фронте, более чем девятьсот дней, я в доме ночевал, только находясь в госпиталях и единственную ночь на территории Польши. Все остальное время жизнь наша проходила в рвах, траншеях, и очень редко – в блиндажах (при любой погоде летом и зимой). Приходилось жить, работать, воевать в условиях постоянной угрозы смерти. И нельзя сказать, что мы её не боялись – это было бы неверно. Мы просто о ней не думали, работали в полную меру сил, горя одним желанием как можно быстрее разгромить врага. И это желание придавало нам силы и терпение. Однако нельзя представлять фронт таким местом, где беспрерывно идут бои. Были затишья, часы отдыха, чаще, когда находились в обороне, когда гармонист брался за свой инструмент, и, наперекор всему, звучали русские и украинские песни, шутки, а иногда бойцы залихватски пускались в пляску прямо на свежем воздухе.  В эти минуты временно забывали даже о войне. Зимой, в часы отдыха, закоченевшими от мороза руками писали письма родным и близким. С большой радостью читали в кругу друзей письма из дома и, особенно от любимых девушек.

Глубокой болью в сердце отзывалась потеря товарищей, мучения тяжело раненных, вид разрушенных и сожженных домов и промышленных предприятий, пепелищ в населённых пунктах, слёзы стариков и женщин, детей, скорбящих о погибших родных и близких. Всё это удесятеряло нашу ненависть к врагу и жажду мести.

Самым счастливым для нас событием была весть об окончание Великой Отечественной войны. Рано утром 9 мая, до восхода солнца, мы находились на демаркационной линии с союзными войсками (2А (Англия) и 18АК (США)) северо-западней Берлина, недалеко от г. Бансхоф, в лесу. И вот здесь мы услышали весть об окончании войны. Был ясный тёплый день. Кругом виднелась распустившаяся молодая зелень. Повсюду слышалось разноголосое пение птиц. Наша радость была неописуема, ликованию не было конца. Обнимались, пели песни, плакали от радости, вспоминали тяжёлые бои в период Отечественной и разные приключения: грустные и весёлые. Вспоминали потерянных товарищей, родных и близких. Каждый про себя и в кругу товарищей мечтал о прекрасной жизни, которая должна наступить по возвращении на Родину, о знакомых и любимых девушках, которые трудились в тылу. Затем, примерно к середине дня, прямо на свежем воздухе был организован полковой митинг, а после митинга праздничный обед и гулянья. Как мы были счастливы, хоть и далеко от нас была Родина.

Организация жизни солдат во время боевых действий зависела от обстановки. Распорядка дня как такового не было. Работа, отдых, сон – как придётся. Питание – кухню привозили один раз в сутки (чаще ночью), иногда и реже. Остальное время – сухой паёк. Когда нас отвели на некоторое расстояние от передовой, на формирование и пополнение, сразу же  были организованы нормальные учебные занятия прямо на открытом воздухе, по десять-двенадцать часов в день. С непривычки было не легче, чем на передовой. В это время устанавливался распорядок дня, близкий к мирной обстановке. Одеждой во время военных действий, в том числе  и тёплой, в зимнее время обеспечивали хорошо. Выдавали валенки, ватные брюки, тёплое нижнее и верхнее бельё, меховые рукавицы, подшлемник (вязаный шерстяной), фуфайку, шапку ушанку, ну и, само собой, солдатскую шинель и плащ-накидку. Летом – сапоги, портянки, иногда, ботинки с обмотками, и другое солдатское обмундирование. Питание во время нахождения на формировании было по более низким тыловым нормам и не всегда хватало, приходилось мириться с тем, что есть. На передовой была другая норма – более высокая и плюс иногда трофеи (так что с продовольствием было нормально).

Обеспечение оружием, боеприпасами и другим снаряжением было в период обороны жестко нормированное, в частности снаряды: их количество было строго определено; во время наступлений и в период артподготовки норма не устанавливалась, всё зависело от обстановки. А в конце войны считалось, что чем больше сделаешь выстрелов, тем лучше. Санитарно-гигиеническими средствами обеспечивались нормально. Да и болезней, типичных для мирного времени, почти не было. Болеть было некогда, да о них и не думали. Помогали быть здоровым молодость и постоянное напряжение воли. Лично я и мои товарищи особой нужды в чём-либо не испытывали. Почтовая связь на фронте работала вполне удовлетворительно. Наши письма-треугольники мы отправляли без всяких затруднений, разумеется бесплатно. Да и от родных и близких получали всегда аккуратно, иногда, может быть, с некоторой задержкой, вызванной обстоятельствами. Была установлена жёсткая цензура. Каждое письмо проверялось соответствующими органами. Нам нельзя было сообщать точное место расположения части, названия городов (мелких), населённых пунктов, передвижение части, начало наступлений и все другие секретные данные, связанные с боевыми действиями.

За участие в боевых действиях в период Великой Отечественной войны я награждён следующими боевыми наградами: орденом: «Отечественной войны I степени», двумя орденами «Красной Звезды»; медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и другими боевыми медалями. В послевоенный период –  девятью медалями. Имею памятные знаки: «Отличный артиллерист», «Ветеран 42 СД», «33 Армии», «49 Армии», «Фронтовик 1941-1945 гг». В 1943 году был контужен и в 1944 году ранен.

В период Великой Отечественной войны у солдат и офицеров, за исключением отдельных случаев, была высочайшая дисциплина, самодисциплина. Огромная ответственность за выполнение тех задач, которые ставились командирами всех рангов. Слово командира любого уровня для солдата было законом. Любой приказ выполнялся сознательно, немедленно и безукоризненно. Без этого не было бы победы над коварным и опытным врагом, каким была фашистская Германия.

В настоящий момент мои связи с однополчанами прекратились. Многие уже ушли из жизни. Поддерживаю связь с Советом ветеранов – однополчан 42-ой СД, в г. Москве. После окончания войны в июне 1945 г. 42 стрелковая дивизия  была расформирована. Личный состав был направлен в разные части 3-й ударной армии. Меня и многих моих товарищей оставили в группе оккупационных войск Советской армии в Германии. Я был командиром орудия 937 гаубичного артиллерийский полка 15 механизированной стрелковой дивизии. Находился в оккупационных войсках до февраля 1946 г.

В феврале 1946 года после сдачи вступительных экзаменов в г. Потсдам (Германия) прошёл по конкурсу и поехал учиться на курсы пиротехников в Россию, в Приволжский военный округ, г. Сызрань. В июне 1946 г. был направлен помощником командира взвода в Приволжский военный округ Марийской АССР. В ноябре 1946 г. изъявил желание учиться в военном училище, и меня направили в Ивановское военно-политическое училище г. Иваново. 17 марта 1947 г. демобилизован из рядов Советской Армии на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1947 г.

Что пожелать современной молодёжи?  С самого детства беречь свое здоровье, укреплять его всеми известными способами. Не совершать над собой добровольно ничего противоестественного. Воспитывать в себе самодисциплину. Не терять попусту время. Жизнь проходит очень быстро, и чтобы потом не жалеть о потерянном, постоянно, любыми способами накапливать знания. Без этого нормальная жизнь невозможна. Беречь время и помнить, что  жизнь коротка. Если в какой либо момент жизни где-то что-то упустить, наверстать будет трудно, почти невозможно.

Любите родителей, и во всём советуйтесь с ними, по возможности помогайте им. Помогайте слабым. Душой и сердцем любите малую и большую Родину. Умейте и будьте всегда готовы защищать её. Будьте патриотами!

Май, 2002 год